Виктор Богаченко - Актеры мюзикла

О себе

Актером я хотел быть с самого детства... Хотя, первоначально мечтал быть артистом балета! Потому что особый восторг у меня вызывал танец: когда я видел хорошо танцующего человека, то чувствовал себя счастливым и казалось, что это то, чем я хотел бы заниматься. Петь, конечно, тоже хотелось, но ощущения, что впоследствии это будет моей профессией, не было.

Я - типичный сын военного, и мое детство прошло в разных городах. Эта кочевая жизнь определила мою жизнь в искусстве, потому что возможность начать заниматься театром в Байконуре, на космодроме, где прошли мои школьные годы, была очень слабая, хотя, конечно, там был дворец пионеров и разные творческие студии. И моя мама всегда шутила: "Мои дети (а мы с братом близнецы, у нас разница в три часа) прошли все кружки, которые там были и ни на чем не остановились". Но, пожалуй, самым сильным впечатлением в плане творчества, было мое участие в кружке бальных танцев, которые у нас в стране тогда только зародились, считались элитарным искусством, и вот как раз они дали мне неплохую танцевальную подготовку, как-то меня немного раскрепостили. А вместе с братом мы все время пели дуэтом - сначала в хоре, а потом просто так. И мне казалось, что у брата пение сильнее, стабильнее, а у меня голос все время ломался. А потом все изменилось - я стал выступать сольно, а брат мне подпевать.

Нашей визитной карточкой поначалу была песня "Березовый сок". Мы пели ее, где только можно - во всех дворцах культуры. И стремление к искусству, к творчеству, возникло тогда - в школьные годы, но все было сложно, поскольку не было в городе специализированных школ. Балетных, например. Если бы я жил, к примеру, в Одессе, то меня, может быть, отдали в балетную школу, а на Байконуре все было в зарождающемся виде - город закрытый, за колючей проволокой. Кстати, вспоминаются те моменты, когда мы все лазили через нее за тюльпанами и набирали их охапками - красные, желтые - и было неповторимое ощущение праздника! Хотя, жизнь была в городе хорошей, домашней - жили и не видели каких-то серьезных проблем. И даже, когда я потом приехал на "большую землю", и увидел, что у кого-то нет отца или матери, это было так удивительно! Я не представлял, что такое бывает. Там ведь - муж и жена военные, и все семьи были полными. Поэтому, уехав из города, я был, конечно, многим поражен. Но должен сказать, что Байконур был очень культурным, просвещенным городом и часто к нам приезжали различные театры, ансамбли! Кстати, первое театральное впечатление было от спектакля алмаатинского ТЮЗа, приехавшего к нам. Привезли "Золушку". Помню, что когда Золушка пробегала мимо и уронила туфельку, то я долго не мог забыть этого и появилось ощущение феерии, сказки, другого мира, нереальности. И театр для меня долго оставался чем-то неземным. Потом, конечно, пришло более критическое, а скорее, ироническое отношение к сцене...

Когда я слышал Робертино Лоретти, который для меня являлся просто идеалом, я умирал от восторга и пытался подражать ему. Однако, это было "срывался голос мой высокий"! Естественно, что не было такой школы, такого природного дара, таланта, но желание петь - огромное! И даже происходили такие комические случаи, когда я пел громко в квартире, а потом выходил на улицу и у меня потом спрашивали: "А кто это у вас так громко воет?" Я отвечал: "Это мой брат". А если наоборот: "А кто это так красиво поет?". Я говорил: "Я!"

Но родители считали, что ребенок должен получить нормальное образование, мужчина не должен заниматься театром. И мама всегда говорила: "Ты что?! Я понимаю, есть талантливые дети, у которых родители актеры. Вот эти люди в актеры идут, а для остальных это нереально". Конечно, очень хотелось, но, поскольку у нас в семье был матриархат и любимое мамино слово было "нет", то выбор был иным. Закончив школу, мы с братом решили поступать в институт. Мечта была пойти куда-нибудь в гуманитарные профессии - либо на актерский факультет, либо на журналистику. Однако выяснилось, что для поступления на журналистику необходимы печатные работы, а их не было. И вот мы с братом решили поехать и поступить куда-нибудь в крупный город в институт. Хотели поступать в политехнический институт в Киеве, но оказалось, что там нужен украинский язык, и, хотя я наполовину украинец, наполовину поляк, но язык настолько хорошо не знал, и выбор пал на Одессу. Мы семьей часто ездили туда на лето к родственникам, и всегда от города было необыкновенное ощущение моря, теплого воздуха, солнца! И мы с братом поступили в Одесский политехнический институт на специальность "проектирование ЭВМ". Но все время, пока учились, все равно было неимоверное желание петь. Однако сначала петь хорошо не получалось. Помню, мы как-то с братом решили принять участие в конкурсе с песней "Эй, дороги!", но это было "кто в лес, кто по дрова!" Даже стыдно вспоминать! И вдруг меня кто-то затянул в агитбригаду трамвайно-троллейбусного управления Одессы! Так смешно сейчас... Конечно, наиболее всего меня прельстил бесплатный проездной на все виды транспорта, но, с другой стороны, там было пение, танцы! И была очень веселая жизнь! Даже такой случай был, когда мы с агитбригадой отстали от теплохода в Болгарии! Мы были там на праздновании дней культуры Одессы. В последний день уже сдали паспорта на теплоходе, идет гуляние на палубе, и вдруг один парень говорит: "Поехали посмотрим новый Димитровский мост, который недавно открыли, прокатимся!" И вот едем, едем... далеко что-то! Начался уже черный юмор - вот сейчас приедем, а теплохода уже нет! Долго шутили, пошли купили какого-то вина, едем назад, спускаемся с горы и видим, что теплохода, действительно, нет... Представляете - в советское время отстать от теплохода за границей!!! Было ощущение, что все - расстрел! Как дальше жить?! Спускаемся совсем вниз и видим, что теплоход плавненько выходит из порта! Скорее подъезжаем на пристань - там уже консул, ругань: "Все! Вы отщепенцы! Вас надо расстрелять, уничтожить!" В общем, закончилось все тем, что подогнали буксир, мы туда сели и вперед, за теплоходом! Подплываем, делегация высыпала на палубу (теплоход аж накренился), трап опустили, поднимаемся, и все: "Сволочи! Предатели Родины!" Такое было ощущение, что мы совершили что-то страшное! Слава Богу, что хоть "Каберне" отдали буксировщику за то, что он нас доставил! Потом разборки были безумные! Первый секретарь кричал, что он нас никогда в жизни больше не выпустит за границу! Закончилось все тем, что не ездили всего два года и как-то это все тихо прошло! Потом мы очень долго вспоминали Болгарию!

В это время я начал заниматься в ансамбле институтских ребят. И первой моей песней была "Соловьиная роща", а потом появились уже песни "Queen", "ABBA". Пытались петь "Богемскую рапсодию", "Can`t leave" (ее сейчас поет Марайя Кэри), песню Градского "Как молоды мы были!", и это так было здорово! Причем у меня не было никаких вокальных проблем, я брал такие высокие ноты, абсолютно ни о чем не задумываясь! А потом, когда профессионально стал заниматься вокалом, то многие вещи стали камнем преткновения. А, когда я о них не знал, все получалось само собой!

Первый вокальный успех у меня был на теплоходе "Адмирал Нахимов". Я исполнял песни Карла Готта, получил на конкурсе первое место и стал там знаменитостью, произвел фурор! Даже потом, спустя полгода, ехал на трамвае, и какая-то девочка шепотом сказала: "Мам, посмотри, а этот дядя на теплоходе песню пел!" Как было тогда это приятно!

Однако профессионально заниматься вокалом было очень страшно, потому что я продолжал считать, что консерватория, театр не для меня, это так сложно, туда попадают только суперталантливые! И однажды ко мне подошел один художник и сказал, что у него есть педагог в консерватории и он меня с ним познакомит. Это было что-то, я так мечтал об этом! Сам бы я, конечно, никогда не пошел бы из-за своей стеснительности. И вот я пришел к педагогу... Когда он нажимал на клавиши рояля, я не мог попасть ни в одну ноту, найти соответствие голоса и звука! Это был такой позор! Но мне предложили пойти на педпрактику и заниматься со студенткой. И стал прорезаться голос. Даже смог подготовить какие-то легкие классические арии - те, что учат на первом курсе консерватории.

Но, закончив политехнический институт, я пошел работать по специальности, и мне так было скучно! Я больше пел, чем занимался наладкой вычислительных машин. Меня как-то никто особенно и не трогал, а говорили: "Ну, посиди, спой песню!" А потом наступил сложный момент в жизни, когда меня хотели призвать лейтенантом в армию и я почувствовал, что это будет Афганистан. И я понял, что, если уйду в армию на два года, а вдобавок, если еще и вообще вернусь, то певческой карьере будет конец. Надо было что-то решать. Для начала необходимо было открепиться от работы, поскольку я, как молодой специалист, должен был обязательно проработать два года. Долго искал повод, никак не получалось, а потом придумал - по состоянию здоровья. И меня, наконец-таки открепили. Я сказал родителям, что поеду в командировку, и уехал в Ленинград поступать в ЛГИТМиК (Ленинградский Государственный институт театра, музыки и кинематографии). Пройдя творческий конкурс, получив решение о зачислении, я столкнулся с проблемой: поскольку у меня уже было высшее образование, для получения второго необходимо было разрешение. Но, так как я хорошо показался, понравился педагогам, то мне помогли, и оказалось, что, если по состоянию здоровья человек не может работать по первой специальности, то он имеет право получить второе высшее образование. И вот так я поступил на курс Изоакима Абрамовича Гриншпуна, отделение музыкальной комедии. Он для меня очень много сделал в плане "не давания" чего-то. Я пришел на курс уже взрослым и много мог, умел, а Гриншпун то, что я хотел, никогда не давал играть. Он всегда говорил, что "это не твое". Я очень хотел играть героев и подходил по типажу, а роли были каких-то злодеев, простаков. Помню мне дали играть роль Клаудио ("Много шума из ничего") - самого негативного персонажа. Я был поражен - я ведь хотел быть положительным, лирическим героем. Но Гриншпун хорошо знал, что я смогу сыграть героя, поэтому он хотел развивать меня в другом направлении. Проблема еще была и в том, что я по своей природе очень стеснительный, и поэтому весь мой темперамент был запрятан далеко внутри. А в театре необходимо иметь темперамент, уметь его проявлять. Я же был такой тонкий, звонкий и никак не мог представить - как это я Клаудио? И вот перед первым показом я вышел пораньше. Иду (а до института было идти минут тридцать) и себя нагнетаю, все ругаю: "Как все ужасно! Какие грязные стены! Какой жуткий город!" В общем, когда я вышел на первой сцене и заорал: "Я ненавижу...", все поразились, потому что в таком градусе они меня никогда не видели. Но это полчаса я себя доканывал! И это очень помогло мне раскрыть свой темперамент, научиться быть на сцене свободным!

Из негативных моментов вспоминается один конкурс эстрадной песни. Я прошел первый тур, второй, третий, а потом лауреатами стали те люди, которые вообще не проходили никаких туров. И я назвал тогда конкурс не "Весенний ключ", а "Весенний гвоздь", потому что все шло к тому, что мог получить какое-нибудь место. Но в жюри сказали, что "мальчик молодой, он еще свое получит!" Это была первая настоящая травма. Я как-то держался, а потом меня через некоторое время кто-то пожалел, и я так плакал, что не мог остановиться в течение часа или двух. Слезы лились градом! И я четко понял, что в этом мире надо уметь находить компромиссы и бороться за свое место в жизни.

Когда я закончил институт, у меня было много предложений от театров оперетты, музыкальной комедии, но я выбрал Рижский театр оперетты. Почему? Мне просто не хотелось уезжать далеко от Москвы и Ленинграда, из европейской части России.

Первой ролью в Риге была роль Миши Капустина в спектакле "В начале мая": молодой мальчик приходит на войну и в первый же день погибает. Там была очень хорошая музыка, стихи. И мне сказали, что, если ты не справишься с этой ролью, то все - ты будешь в театре только подносы выносить. И я очень долго готовил роль, занимался с концертмейстером. Потом режиссер уже сказал, что "этот мальчик сделал спектакль, он его вытянул". Было очень приятно, по-человечески приятно. Потому что у меня было полное соответствие внутренних и внешних данных в этой роли, и это был успех, определивший мое последующее место в театре. И у меня никогда не было в этом театре чувства обделенности, потому что был замечательный материал, замечательные роли в спектаклях "Золушка", "Оле Лукойе", "Кот в сапогах", "Марица", "Сильва" и других. Но это были все положительные персонажи, а вот, когда мне дали роль прусского офицера в "Пышке", произошла интересная ситуация - моего персонажа должен был играть еще один актер - такой мужик, который ходил, громко кричал! И все говорили: "Зачем ты берешься за эту роль? Все равно он сыграет лучше тебя!" Я внутренне чувствовал, что справлюсь, и понял одну такую вещь, что сволочи - они же не такие громкие, они умеют очень подкожно, очень тихо сделать какую-нибудь гадость. И у меня получился такой интеллигентный, воспитанный ариец, но абсолютно безжалостный. Он, улыбаясь, расстреливал и только говорил: "Я хотеть вас немножечко расстрелять!" И у меня очень хорошо получилась эта роль. Был даже такой интересный случай: когда мы были в Ленинграде и мой педагог пришла на спектакль, принесла цветы, но у нее болела нога, и она попросила рядом сидящую девушку их подарить. И, когда она преподнесла цветы, то по залу прошел такой вздох удивления - почему такой сволочи цветы принесли? И на обратном пути сидевший около прохода ветеран палкой въехал бедной девушке по ноге и сказал: "Сволочь!" Для меня это был большой успех!

Конечно, Ригу я вспоминаю с большой благодарностью, потому что были достойные роли, интересная атмосфера, коллеги, которые мне помогали, учили чему-то.

Я очень не любил утренние спектакли, а меня все время ставили играть утром, и как-то я пожаловался Алле Николаевне - актрисе старшего поколения - и она мне посоветовала: "Витя, а ты как-нибудь скажи - как я люблю играть утром!" И вот я как-то в присутствии завтруппы подошел к расписанию и говорю: "Ой, как мне нравится утром играть. Так хорошо! Можно вечером пойти в гости, заняться своими делами!" Все. С того момента я стал играть вечером. И очень хорошо понял, что в театре любят играть на самолюбии и важно уметь лавировать и поставить себя правильно, зарекомендовать.

В Московский театр оперетты я поступал трижды. Первый раз меня не взяли из-за прописки, второй раз мне режиссер сказал, что, если бы я был Дель Монако или Марио Ланца, меня бы взяли. На что я ответил, что если бы я был Дель Монако или Марио Ланца, я бы в ваш театр не пошел. На этом мы и разошлись. А в третий раз, когда я приехал в гости к своему однокурснику Сергею Алимпиеву, он мне сказал: "У нас прослушивание. Хочешь - сходи!" А я всю жизнь мечтал работать в Москве! Я прослушался, вроде бы понравился, несколько раз приезжал, учил какие-то номера, но очень долго никак не могли организовать прослушивание с оркестром, и я начинал понимать, что это нереально. И через год я как-то позвонил, и мне сказали: "А что же вы не приезжаете?" А я как раз должен был ехать к маме проездом через Москву, и за эти два дня меня прослушали и приняли.

Так началась моя работа в Московском театре оперетты - сложном, звездном театре, который очень долго не принимает новичков. А поскольку после меня никто долго не приходил, все внимание было только на меня! Конечно, было тяжело, потому что в Риге мне уже должны были дать звание заслуженного артиста, но, не успели - их отменили, поэтому в Московскую оперетту я пришел простым актером, правда, высшей категории. Но все равно, было сложно, поскольку даже манера игры у москвичей была более буффонадная, на публику, а я играл как-то сдержаннее - у нас так было принято. До сих пор считают, что я холодноватый актер! Просто в Риге форма имела большее значение - как ты выходишь, как держишься. Здесь мужчины не делали прическу, грим, просто выходили на сцену. А у нас-то было иначе! Потом, когда все увидели, что я как-то стараюсь лучше выглядеть, мужчины стали ходить в гримерный цех, следить за собой. Мне было удивительно, что они довольно быстро это переняли.

И первой моей ролью был Тони в "Принцессе цирка" - молодой мальчик. Я-то уже такие роли не играл, а здесь ее дали как бы на сопротивление. Но я рад, что и она мне удалась. А полное мое становление произошло с того момента, когда я начал играть вместе с Татьяной Ивановной Шмыгой в "Джулии Ламберт". И сейчас уже я не чувствую с моими коллегами такой дистанции, которая когда-то существовала, мы стали полноправными партнерами.

Параллельно с работой в театре, я вел передачи на радиостанциях - сначала на радио "Надежда" вместе с Еленой Киселевой передачу "Звездный час оперетты", а затем на радио "Говорит Москва" передачу с таким же названием. Можно сказать, что мое желание попробовать себя в журналистике каким-то образом тоже осуществилось.

В 2000 году сбылась моя мечта - был выпущен диск "Популярные мелодии из мюзиклов", в который вошли наиболее любимые мною и зрителем произведения Л. Бернстайна, Ф. Лоу, Э. Л. Уэббера, а также замечательные арии из мюзикла "Сибирские янки" ("Такси в Атлантик-Сити") Ю. Взорова.

О мюзикле

Еще учась в институте, я заинтересовался английской и американской музыкой. Почему? Потому что эта музыка отличается от русской. В ней идет сенкопирование, свободное пение, заключающееся в том, что ты как бы можешь вокально немного задержаться, можешь ритмически отставать, можешь идти вперед. И в таком качании фраз есть свой кайф! За счет этого создается впечатление, что человек сливается с музыкой, он сопереживает, и появляется ощущение сиюминутного рождения.

Оперетта - жанр более определенный. Недаром "оперетта" в переводе - это маленькая опера. Хотя, на самом деле, она мало чем отличается от мюзикла. И такие деления, как "мюзикл", "музыкальный спектакль", "оперетта", очень условны, и сколько исследователей не пишут об этом, сколько не пытаются определить, чем же они различаются, они постоянно путаются. Потому что это все - музыкальный театр, во всех направлениях которого есть музыкальные номера и есть драматическое действие. Но единственная проблема в том, каким образом музыкальный кусок представлен, какое значение он имеет в спектакле. Если возьмем оперетту, то получается, что человек разговаривает-разговаривает: "Я люблю тебя! Ты такая прелестная..." и тут же сразу он на эту тему поет песню, как бы подтвердив свои слова. В мюзикле же немножко по-другому: там получается, что я говорю-говорю, а потом в самом музыкальном тексте я не подтверждаю, а продолжаю мысль, то есть действие развивается дальше. Это как бы сплошное произведение, в котором музыкальные и танцевальные номера идут единым целом, и нет номерной системы. Если в оперетте - музыкальный номер, то в мюзикле его, как такового, нет. Там один музыкальный номер переходит в другой.

Когда я стал работать в Рижском театре оперетты, театр часто обращался к мюзиклу, и уже тогда было довольно много постановок мюзиклов, причем не только зарубежных, но и отечественных авторов. А надо заметить, многие говорят о появлении в России мюзикла только сейчас. На самом деле мюзикл существует с 30-х годов, уже 70 лет! Однако, это не мешает большинству полагать, что у нас не было мюзикла... Ну, как же не было! На самом деле, в настоящем виде он к нам проник в 60-70-е годы, и во многих театрах страны шли "Скрипач на крыше", "Вестсайдская история", "Моя прекрасная леди", "Обещание обещания", "Пенелопа" и многое-многое другое. Но их не выделяли, что вот это - мюзикл! Просто шел музыкальный спектакль в театре музыкальной комедии, в театре оперетты.

Единственное, что Запад внес, наверное, - микрофонное исполнение. Для чего? Мне кажется, что здесь можно провести некоторое различие с опереттой, которая рассчитана больше на акустический звук - когда огромный зал и человек поет без микрофона. Он поет, и так как ему надо озвучить такое пространство без микрофона, естественно многие номера исполняются по-оперному и совершенно другой манерой пения. Потому что, если будет использована эстрадная манера подачи звука, то его не будет слышно, он не пробьет 60 человек оркестра, сидящих впереди. А мюзикл позволил человеку очень доверительно, очень чувственно исполнять музыкальные номера из-за микрофона. И поэтому создавать более искренние, более человечные эмоции, конечно, может мюзикл.

Однако я считаю, что работать в этом жанре могут не все. Он требует свободного пения, но как бы в рисунке. А большинство певцов оперетточных, классических этого не умеют. Ведь в опере такое "качание фраз" не пройдет, там все необходимо ритмически точно исполнять. Эстрада... да, эстрада ближе к этому, но мюзикл всегда требует голоса. Его нельзя спеть человеку, не имеющему голоса. Если на эстраде человек может не иметь голоса и петь, потому что эстрада - это явление другого плана. Там не столько голос важен, не столько музыкальная фактура, сколько сам человек. Если он интересен, он может и хрипеть, и сипеть. Если это явление, если оно привлекает людей, то оно должно иметь место и быть. А в мюзикле такое недопустимо, потому что в нем все равно необходимо петь, потому что лирическое произведение, написанное талантливым композитором, достаточно сложно исполнить. Нужно уметь тянуть голос, тянуть длинные ноты, брать высокие. А многие пытаются петь на двух нотах, ну не все, конечно, но многие. Почему часто в драматических театрах такая проблема с исполнителями? Народу много вроде бы поющего! Но вокально с этим далеко не все могут справиться. Потому что при всем том, что микрофоны и прочее, вроде бы особо стараться-то и не нужно, это сложное вокальное произведение, а поскольку все исполняется в живую, то ты не можешь, как на эстраде, под фанеру рот открыть. Нужно каждый день петь, как говорится, живьем, и даже 2 спектакля в день - это нагрузка колоссальная. Ты сегодня отыграл, а завтра снова петь: значит, ты должен быть в форме, голос должен быть выносливый, хорошо поставленный. К сожалению, часто бывает так, что вышел человек и - как умею, так и двигаюсь, как умею, так и пою. Конечно же, в мюзикле огромное значение имеет талант актерский, но..., если ты не справишься с вокальной партией, то и драматически ничего не выйдет. Ведь, если есть проблема в пении, значит, ты не будешь свободно выражать эмоции, ты будешь думать, как бы допеть до конца! И в целом музыкальный театр требует очень большого таланта - актерского, движения, танца и вокала. У нас, конечно, существует школа, и выпускает людей, которые владеют этим, просто не очень много мюзиклов создается, хотя за последнее время повысился интерес и стремление в этом участвовать. Вот "Метро", например, это - молодые ребята, которые все в живую поют, - значит, может молодежь заниматься этим жанром! А когда говорят, что у нас некому петь, это неправда. Просто когда люди не хотят видеть, что существуют таланты, а только раскручивают своих родственников да знакомых, это - порочная практика...

Я вообще считаю, что будущее за музыкальным театром, потому что социальная основа ушла из драмы и музыка преображает сюжет, даже трагические произведения звучат иначе: там есть оптимизм, какая-то ирония, как в жизни - мы плачем, смеемся одновременно. У нас нет такого, что вот, все - трагедия, и рыдаем 24 часа в сутки. Не бывает такого. И в жанре музыкального театра человек все время напевает, смеется, это живой жанр. И чем труднее персонажу, тем он эмоциональнее, оптимистичнее. И зритель пойдет на музыкальный спектакль, потому что музыка, голос - это дар Божий, который мало кому дан, а если уж дан, то он должен трогать и волновать. Есть места драматические, которые человек обязательно понимает, а вокальные - ну поймет рано или поздно. Просто мало денег вкладывают у нас в музыкальный театр, если бы этим, действительно, занимались больше, то в Москве было очень много хороших, интересных мюзиклов.

О спектакле "Сибирские янки"

"Сибирские янки" написал Юлий Взоров, эмигрант, который жил в Америке, в Канаде. И он сделал все по канонам американского мюзикла. Спектакль очень долбали, говорили, что сюжет какой-то не такой. Всем хотелось, чтобы это были "Три сестры" Чехова или Достоевского "Идиот"! Там была сказка (зачастую мюзиклы по сюжету несут элементы сказки). Есть даже такое понятие - "мюзикл Золушки". Например, сама "Золушка", "Смешная девчонка", "Моя прекрасная леди". Есть, например, "биографический мюзикл", где рассказано о судьбе, например, какого-нибудь персонажа. Существует просто танцевальное ревю, где все построено на танцевальных номерах. И сюжетных линий не так уж много, существует десяток фабул и только, а сам сюжет повторяется, и в основе любого музыкального произведения лежит любовь. Ничего нового человек еще не придумал. "Сибирские янки" - обыкновенный мюзикл. Любой человек мечтает о счастье, также и здесь - таксист (Юрий), который был в России литератором, уехал в Америку, но все же его талант его не оставляет. Мысленно оставаясь наедине с собой, он грезит о возвращении в страну, к своей профессии. И к нему приходит как бы искусительница - Муза, которая является олицетворением судьбы. Она бросает его в разные стороны - то помогает его друзьям, то заставляет деньги найти и потом он в тюрьму попадает. И в финале Юрий приходит к тому, что заниматься надо тем, к чему лежит душа. Криминального ничего в этом не было, но спектакль дружно обвиняли в том, что нет сюжета, нет драмы. А драма заключается в самом человеке. Очень многим мюзикл нравился, и люди приходили снова и снова, но заманить на него их было почему-то сложно. Может, конечно, название не привлекало. Правда, потом поменяли на "Такси в Атлантик-Сити", но было уже поздно - спектакль сняли. Я считаю, что это было одно из первых оригинальных произведений музыкального жанра, написанных специально для театра, в частности, для Московской оперетты. И была очень хорошая, мелодичная музыка, но не было раскрутки. Где бы на радио она не звучала, все удивлялись: "Ой, какая красивая музыка, а что это за музыка?" Наверно, если бы это был антерпризный спектакль, не в стенах оперетты, то я думаю, он вызвал бы больший резонанс, потому что к оперетте есть предвзятое отношение у критиков, у определенной элиты, которая ненавидит ее. У нас же считается хорошим тоном не любить оперетту. И все критики, которые приходят на мюзикл, они даже не понимают, как это должно быть. Сразу: "Это не мюзикл". А что это такое? Вот спросите у любого критика, а что такое мюзикл. Они не знают что это такое, но "это не мюзикл"! И когда я приехал на Бродвей и посмотрел несколько спектаклей, я был удивлен, потому что это мне больше даже напомнило оперетту, чем эстраду. Там даже нет никакого ощущения микрофона. Такое впечатление, что все поют живыми голосами, слегка подзвученными, играют так же, как у нас в театре. Я смотрел "Фантом в опере" и "Мисс Сайгон". Даже сложилось впечатление, что я мог бы это сыграть практически без особой подготовки. И "Сибирские янки", снова возвращаясь, это был спектакль, созданный по канонам американских мюзиклов. Может быть, он бы и шел, если бы не шло "Метро", потому что театру сложно эксплуатировать 2 таких мюзикла, поскольку там и декорации были сложные, созданные Борисом Красновым, и долго они ставились. А эксплуатировать настоящий мюзикл - это очень дорого, поэтому нашему театру это не под силу. На Западе часто театр строится под мюзикл: если в "Фантоме" люстра падает, свечи, когда сам Фантом плывет под землей, исчезают, или замок рушится, то на любой сцене сделать это невозможно. Нужна специально оборудованная сцена. А когда в репертуаре 15 спектаклей, то очень сложно заниматься постоянным переоборудованием сцены.

О зрителе

Наш, московский, зритель более консервативный, потому что он везде хочет видеть классику, а мюзикл должен быть современным, отвечать духу времени. И мне интересен, в первую очередь, молодой зритель, который хочет оптимально сочетать все направления современного музыкального театра, потому что, в любом случае, будущее за музыкальными постановками. Я думаю, что у нас будут создаваться достойные мюзиклы, привлекающие, искренне привлекающие, публику в театр.

Роли в театре

Рижский театр оперетты:

"В начале мая" (Миша Капустин)
"Моя прекрасная леди" (Фредди)
"Доротея" (Антонио)
"Оле Лукойе" (Кристиан)
"Сильва" (Бони, Эдвин)
"Марица" (Зупан)
"Веселая вдова" (Россильон)
"Цыганская любовь" (Йонель)
"Гавайский цветок" (Принц Лило Таро, Джим Бой)
"Мадам Фавар" (Гектор)
"Песня пустыни" (Бенджамин)
"Золушка" (Принц)
"Кот в сапогах" (Пьер)
"Скрипач на крыше" (Федька)
"Не теряйся, папочка" (Фредерик)
"Пышка" (Прусский офицер)

Музыкальная компания Германа Сада:

"Джаз-Класс!" (Он)
"Кафе "Квартал"" (Виктор)

Московская оперетта:

"Принцесса цирка" (Тони)
"Граф Люксембург" (Бриссар)
"Джулия Ламберт" (Роджер, Томас)
"Сокровища капитана Флинта" (доктор Ливси, Мерри)
"Королева Чардаша" (Бони)
"Примадонна" (Герцог Грамон Кадрусс)
"Женщина и мужчины"
"Джентльмен удачи"
"Такси в Атлантик-сити" (Юрий) 1996 г.
"Веселая вдова" (Каскада) 1997 г.
"Мирандолина" (Фабрицио) 1998 г.
"Джейн" (Гилберт Мэйсон) 1999 г.
"Марица" (Зупан) 2000 г.

Роли в кино

"Любовь.ru" (Найджел Томпсон) 2001 г.

Фотографии

© Мюзикл Арт Проект, 2001.
Вся информация, размещенная на сайте, является собственностью создателей. Использование материалов сайта в любом виде запрещено и является нарушением прав интеллектуальной собственности.


Виктор Богаченко
		О себе О мюзикле О спектакле "Сибирские янки" О зрителе Роли в театре Роли в кино Фотографии

Уникальная возможность!!! Вы можете задать интересующие Вас вопросы Виктору Богаченко по адресу art_musical@nm.ru и получить на них ответы на нашем сайте.
О себе Актером я хотел быть с самого детства... Хотя, первоначально мечтал быть артистом балета! Потому что особый восторг у меня вызывал танец: когда я видел хорошо танцующего человека, то чувствовал себя счастливым и казалось, что это то, чем я хотел бы заниматься. Петь, конечно, тоже хотелось, но ощущения, что впоследствии это будет моей профессией, не было. Я - типичный сын военного, и мое детство прошло в разных городах. Эта кочевая жизнь определила мою жизнь в искусстве, потому что возможность начать заниматься театром в Байконуре, на космодроме, где прошли мои школьные годы, была очень слабая, хотя, конечно, там был дворец пионеров и разные творческие студии. И моя мама всегда шутила: "Мои дети (а мы с братом близнецы, у нас разница в три часа) прошли все кружки, которые там были и ни на чем не остановились". Но, пожалуй, самым сильным впечатлением в плане творчества, было мое участие в кружке бальных танцев, которые у нас в стране тогда только зародились, считались элитарным искусством, и вот как раз они дали мне неплохую танцевальную подготовку, как-то меня немного раскрепостили. А вместе с братом мы все время пели дуэтом - сначала в хоре, а потом просто так. И мне казалось, что у брата пение сильнее, стабильнее, а у меня голос все время ломался. А потом все изменилось - я стал выступать сольно, а брат мне подпевать. Нашей визитной карточкой поначалу была песня "Березовый сок". Мы пели ее, где только можно - во всех дворцах культуры. И стремление к искусству, к творчеству, возникло тогда - в школьные годы, но все было сложно, поскольку не было в городе специализированных школ. Балетных, например. Если бы я жил, к примеру, в Одессе, то меня, может быть, отдали в балетную школу, а на Байконуре все было в зарождающемся виде - город закрытый, за колючей проволокой. Кстати, вспоминаются те моменты, когда мы все лазили через нее за тюльпанами и набирали их охапками - красные, желтые - и было неповторимое ощущение праздника! Хотя, жизнь была в городе хорошей, домашней - жили и не видели каких-то серьезных проблем. И даже, когда я потом приехал на "большую землю", и увидел, что у кого-то нет отца или матери, это было так удивительно! Я не представлял, что такое бывает. Там ведь - муж и жена военные, и все семьи были полными. Поэтому, уехав из города, я был, конечно, многим поражен. Но должен сказать, что Байконур был очень культурным, просвещенным городом и часто к нам приезжали различные театры, ансамбли! Кстати, первое театральное впечатление было от спектакля алмаатинского ТЮЗа, приехавшего к нам. Привезли "Золушку". Помню, что когда Золушка пробегала мимо и уронила туфельку, то я долго не мог забыть этого и появилось ощущение феерии, сказки, другого мира, нереальности. И театр для меня долго оставался чем-то неземным. Потом, конечно, пришло более критическое, а скорее, ироническое отношение к сцене... Когда я слышал Робертино Лоретти, который для меня являлся просто идеалом, я умирал от восторга и пытался подражать ему. Однако, это было "срывался голос мой высокий"! Естественно, что не было такой школы, такого природного дара, таланта, но желание петь - огромное! И даже происходили такие комические случаи, когда я пел громко в квартире, а потом выходил на улицу и у меня потом спрашивали: "А кто это у вас так громко воет?" Я отвечал: "Это мой брат". А если наоборот: "А кто это так красиво поет?". Я говорил: "Я!" Но родители считали, что ребенок должен получить нормальное образование, мужчина не должен заниматься театром. И мама всегда говорила: "Ты что?! Я понимаю, есть талантливые дети, у которых родители актеры. Вот эти люди в актеры идут, а для остальных это нереально". Конечно, очень хотелось, но, поскольку у нас в семье был матриархат и любимое мамино слово было "нет", то выбор был иным. Закончив школу, мы с братом решили поступать в институт. Мечта была пойти куда-нибудь в гуманитарные профессии - либо на актерский факультет, либо на журналистику. Однако выяснилось, что для поступления на журналистику необходимы печатные работы, а их не было. И вот мы с братом решили поехать и поступить куда-нибудь в крупный город в институт. Хотели поступать в политехнический институт в Киеве, но оказалось, что там нужен украинский язык, и, хотя я наполовину украинец, наполовину поляк, но язык настолько хорошо не знал, и выбор пал на Одессу. Мы семьей часто ездили туда на лето к родственникам, и всегда от города было необыкновенное ощущение моря, теплого воздуха, солнца! И мы с братом поступили в Одесский политехнический институт на специальность "проектирование ЭВМ". Но все время, пока учились, все равно было неимоверное желание петь. Однако сначала петь хорошо не получалось. Помню, мы как-то с братом решили принять участие в конкурсе с песней "Эй, дороги!", но это было "кто в лес, кто по дрова!" Даже стыдно вспоминать! И вдруг меня кто-то затянул в агитбригаду трамвайно-троллейбусного управления Одессы! Так смешно сейчас... Конечно, наиболее всего меня прельстил бесплатный проездной на все виды транспорта, но, с другой стороны, там было пение, танцы! И была очень веселая жизнь! Даже такой случай был, когда мы с агитбригадой отстали от теплохода в Болгарии! Мы были там на праздновании дней культуры Одессы. В последний день уже сдали паспорта на теплоходе, идет гуляние на палубе, и вдруг один парень говорит: "Поехали посмотрим новый Димитровский мост, который недавно открыли, прокатимся!" И вот едем, едем... далеко что-то! Начался уже черный юмор - вот сейчас приедем, а теплохода уже нет! Долго шутили, пошли купили какого-то вина, едем назад, спускаемся с горы и видим, что теплохода, действительно, нет... Представляете - в советское время отстать от теплохода за границей!!! Было ощущение, что все - расстрел! Как дальше жить?! Спускаемся совсем вниз и видим, что теплоход плавненько выходит из порта! Скорее подъезжаем на пристань - там уже консул, ругань: "Все! Вы отщепенцы! Вас надо расстрелять, уничтожить!" В общем, закончилось все тем, что подогнали буксир, мы туда сели и вперед, за теплоходом! Подплываем, делегация высыпала на палубу (теплоход аж накренился), трап опустили, поднимаемся, и все: "Сволочи! Предатели Родины!" Такое было ощущение, что мы совершили что-то страшное! Слава Богу, что хоть "Каберне" отдали буксировщику за то, что он нас доставил! Потом разборки были безумные! Первый секретарь кричал, что он нас никогда в жизни больше не выпустит за границу! Закончилось все тем, что не ездили всего два года и как-то это все тихо прошло! Потом мы очень долго вспоминали Болгарию! В это время я начал заниматься в ансамбле институтских ребят. И первой моей песней была "Соловьиная роща", а потом появились уже песни "Queen", "ABBA". Пытались петь "Богемскую рапсодию", "Can`t leave" (ее сейчас поет Марайя Кэри), песню Градского "Как молоды мы были!", и это так было здорово! Причем у меня не было никаких вокальных проблем, я брал такие высокие ноты, абсолютно ни о чем не задумываясь! А потом, когда профессионально стал заниматься вокалом, то многие вещи стали камнем преткновения. А, когда я о них не знал, все получалось само собой! Первый вокальный успех у меня был на теплоходе "Адмирал Нахимов". Я исполнял песни Карла Готта, получил на конкурсе первое место и стал там знаменитостью, произвел фурор! Даже потом, спустя полгода, ехал на трамвае, и какая-то девочка шепотом сказала: "Мам, посмотри, а этот дядя на теплоходе песню пел!" Как было тогда это приятно! Однако профессионально заниматься вокалом было очень страшно, потому что я продолжал считать, что консерватория, театр не для меня, это так сложно, туда попадают только суперталантливые! И однажды ко мне подошел один художник и сказал, что у него есть педагог в консерватории и он меня с ним познакомит. Это было что-то, я так мечтал об этом! Сам бы я, конечно, никогда не пошел бы из-за своей стеснительности. И вот я пришел к педагогу... Когда он нажимал на клавиши рояля, я не мог попасть ни в одну ноту, найти соответствие голоса и звука! Это был такой позор! Но мне предложили пойти на педпрактику и заниматься со студенткой. И стал прорезаться голос. Даже смог подготовить какие-то легкие классические арии - те, что учат на первом курсе консерватории. Но, закончив политехнический институт, я пошел работать по специальности, и мне так было скучно! Я больше пел, чем занимался наладкой вычислительных машин. Меня как-то никто особенно и не трогал, а говорили: "Ну, посиди, спой песню!" А потом наступил сложный момент в жизни, когда меня хотели призвать лейтенантом в армию и я почувствовал, что это будет Афганистан. И я понял, что, если уйду в армию на два года, а вдобавок, если еще и вообще вернусь, то певческой карьере будет конец. Надо было что-то решать. Для начала необходимо было открепиться от работы, поскольку я, как молодой специалист, должен был обязательно проработать два года. Долго искал повод, никак не получалось, а потом придумал - по состоянию здоровья. И меня, наконец-таки открепили. Я сказал родителям, что поеду в командировку, и уехал в Ленинград поступать в ЛГИТМиК (Ленинградский Государственный институт театра, музыки и кинематографии). Пройдя творческий конкурс, получив решение о зачислении, я столкнулся с проблемой: поскольку у меня уже было высшее образование, для получения второго необходимо было разрешение. Но, так как я хорошо показался, понравился педагогам, то мне помогли, и оказалось, что, если по состоянию здоровья человек не может работать по первой специальности, то он имеет право получить второе высшее образование. И вот так я поступил на курс Изоакима Абрамовича Гриншпуна, отделение музыкальной комедии. Он для меня очень много сделал в плане "не давания" чего-то. Я пришел на курс уже взрослым и много мог, умел, а Гриншпун то, что я хотел, никогда не давал играть. Он всегда говорил, что "это не твое". Я очень хотел играть героев и подходил по типажу, а роли были каких-то злодеев, простаков. Помню мне дали играть роль Клаудио ("Много шума из ничего") - самого негативного персонажа. Я был поражен - я ведь хотел быть положительным, лирическим героем. Но Гриншпун хорошо знал, что я смогу сыграть героя, поэтому он хотел развивать меня в другом направлении. Проблема еще была и в том, что я по своей природе очень стеснительный, и поэтому весь мой темперамент был запрятан далеко внутри. А в театре необходимо иметь темперамент, уметь его проявлять. Я же был такой тонкий, звонкий и никак не мог представить - как это я Клаудио? И вот перед первым показом я вышел пораньше. Иду (а до института было идти минут тридцать) и себя нагнетаю, все ругаю: "Как все ужасно! Какие грязные стены! Какой жуткий город!" В общем, когда я вышел на первой сцене и заорал: "Я ненавижу...", все поразились, потому что в таком градусе они меня никогда не видели. Но это полчаса я себя доканывал! И это очень помогло мне раскрыть свой темперамент, научиться быть на сцене свободным! Из негативных моментов вспоминается один конкурс эстрадной песни. Я прошел первый тур, второй, третий, а потом лауреатами стали те люди, которые вообще не проходили никаких туров. И я назвал тогда конкурс не "Весенний ключ", а "Весенний гвоздь", потому что все шло к тому, что мог получить какое-нибудь место. Но в жюри сказали, что "мальчик молодой, он еще свое получит!" Это была первая настоящая травма. Я как-то держался, а потом меня через некоторое время кто-то пожалел, и я так плакал, что не мог остановиться в течение часа или двух. Слезы лились градом! И я четко понял, что в этом мире надо уметь находить компромиссы и бороться за свое место в жизни. Когда я закончил институт, у меня было много предложений от театров оперетты, музыкальной комедии, но я выбрал Рижский театр оперетты. Почему? Мне просто не хотелось уезжать далеко от Москвы и Ленинграда, из европейской части России. Первой ролью в Риге была роль Миши Капустина в спектакле "В начале мая": молодой мальчик приходит на войну и в первый же день погибает. Там была очень хорошая музыка, стихи. И мне сказали, что, если ты не справишься с этой ролью, то все - ты будешь в театре только подносы выносить. И я очень долго готовил роль, занимался с концертмейстером. Потом режиссер уже сказал, что "этот мальчик сделал спектакль, он его вытянул". Было очень приятно, по-человечески приятно. Потому что у меня было полное соответствие внутренних и внешних данных в этой роли, и это был успех, определивший мое последующее место в театре. И у меня никогда не было в этом театре чувства обделенности, потому что был замечательный материал, замечательные роли в спектаклях "Золушка", "Оле Лукойе", "Кот в сапогах", "Марица", "Сильва" и других. Но это были все положительные персонажи, а вот, когда мне дали роль прусского офицера в "Пышке", произошла интересная ситуация - моего персонажа должен был играть еще один актер - такой мужик, который ходил, громко кричал! И все говорили: "Зачем ты берешься за эту роль? Все равно он сыграет лучше тебя!" Я внутренне чувствовал, что справлюсь, и понял одну такую вещь, что сволочи - они же не такие громкие, они умеют очень подкожно, очень тихо сделать какую-нибудь гадость. И у меня получился такой интеллигентный, воспитанный ариец, но абсолютно безжалостный. Он, улыбаясь, расстреливал и только говорил: "Я хотеть вас немножечко расстрелять!" И у меня очень хорошо получилась эта роль. Был даже такой интересный случай: когда мы были в Ленинграде и мой педагог пришла на спектакль, принесла цветы, но у нее болела нога, и она попросила рядом сидящую девушку их подарить. И, когда она преподнесла цветы, то по залу прошел такой вздох удивления - почему такой сволочи цветы принесли? И на обратном пути сидевший около прохода ветеран палкой въехал бедной девушке по ноге и сказал: "Сволочь!" Для меня это был большой успех! Конечно, Ригу я вспоминаю с большой благодарностью, потому что были достойные роли, интересная атмосфера, коллеги, которые мне помогали, учили чему-то. Я очень не любил утренние спектакли, а меня все время ставили играть утром, и как-то я пожаловался Алле Николаевне - актрисе старшего поколения - и она мне посоветовала: "Витя, а ты как-нибудь скажи - как я люблю играть утром!" И вот я как-то в присутствии завтруппы подошел к расписанию и говорю: "Ой, как мне нравится утром играть. Так хорошо! Можно вечером пойти в гости, заняться своими делами!" Все. С того момента я стал играть вечером. И очень хорошо понял, что в театре любят играть на самолюбии и важно уметь лавировать и поставить себя правильно, зарекомендовать. В Московский театр оперетты я поступал трижды. Первый раз меня не взяли из-за прописки, второй раз мне режиссер сказал, что, если бы я был Дель Монако или Марио Ланца, меня бы взяли. На что я ответил, что если бы я был Дель Монако или Марио Ланца, я бы в ваш театр не пошел. На этом мы и разошлись. А в третий раз, когда я приехал в гости к своему однокурснику Сергею Алимпиеву, он мне сказал: "У нас прослушивание. Хочешь - сходи!" А я всю жизнь мечтал работать в Москве! Я прослушался, вроде бы понравился, несколько раз приезжал, учил какие-то номера, но очень долго никак не могли организовать прослушивание с оркестром, и я начинал понимать, что это нереально. И через год я как-то позвонил, и мне сказали: "А что же вы не приезжаете?" А я как раз должен был ехать к маме проездом через Москву, и за эти два дня меня прослушали и приняли. Так началась моя работа в Московском театре оперетты - сложном, звездном театре, который очень долго не принимает новичков. А поскольку после меня никто долго не приходил, все внимание было только на меня! Конечно, было тяжело, потому что в Риге мне уже должны были дать звание заслуженного артиста, но, не успели - их отменили, поэтому в Московскую оперетту я пришел простым актером, правда, высшей категории. Но все равно, было сложно, поскольку даже манера игры у москвичей была более буффонадная, на публику, а я играл как-то сдержаннее - у нас так было принято. До сих пор считают, что я холодноватый актер! Просто в Риге форма имела большее значение - как ты выходишь, как держишься. Здесь мужчины не делали прическу, грим, просто выходили на сцену. А у нас-то было иначе! Потом, когда все увидели, что я как-то стараюсь лучше выглядеть, мужчины стали ходить в гримерный цех, следить за собой. Мне было удивительно, что они довольно быстро это переняли. И первой моей ролью был Тони в "Принцессе цирка" - молодой мальчик. Я-то уже такие роли не играл, а здесь ее дали как бы на сопротивление. Но я рад, что и она мне удалась. А полное мое становление произошло с того момента, когда я начал играть вместе с Татьяной Ивановной Шмыгой в "Джулии Ламберт". И сейчас уже я не чувствую с моими коллегами такой дистанции, которая когда-то существовала, мы стали полноправными партнерами. Параллельно с работой в театре, я вел передачи на радиостанциях - сначала на радио "Надежда" вместе с Еленой Киселевой передачу "Звездный час оперетты", а затем на радио "Говорит Москва" передачу с таким же названием. Можно сказать, что мое желание попробовать себя в журналистике каким-то образом тоже осуществилось. В 2000 году сбылась моя мечта - был выпущен диск "Популярные мелодии из мюзиклов", в который вошли наиболее любимые мною и зрителем произведения Л. Бернстайна, Ф. Лоу, Э. Л. Уэббера, а также замечательные арии из мюзикла "Сибирские янки" ("Такси в Атлантик-Сити") Ю. Взорова. О мюзикле Еще учась в институте, я заинтересовался английской и американской музыкой. Почему? Потому что эта музыка отличается от русской. В ней идет сенкопирование, свободное пение, заключающееся в том, что ты как бы можешь вокально немного задержаться, можешь ритмически отставать, можешь идти вперед. И в таком качании фраз есть свой кайф! За счет этого создается впечатление, что человек сливается с музыкой, он сопереживает, и появляется ощущение сиюминутного рождения. Оперетта - жанр более определенный. Недаром "оперетта" в переводе - это маленькая опера. Хотя, на самом деле, она мало чем отличается от мюзикла. И такие деления, как "мюзикл", "музыкальный спектакль", "оперетта", очень условны, и сколько исследователей не пишут об этом, сколько не пытаются определить, чем же они различаются, они постоянно путаются. Потому что это все - музыкальный театр, во всех направлениях которого есть музыкальные номера и есть драматическое действие. Но единственная проблема в том, каким образом музыкальный кусок представлен, какое значение он имеет в спектакле. Если возьмем оперетту, то получается, что человек разговаривает-разговаривает: "Я люблю тебя! Ты такая прелестная..." и тут же сразу он на эту тему поет песню, как бы подтвердив свои слова. В мюзикле же немножко по-другому: там получается, что я говорю-говорю, а потом в самом музыкальном тексте я не подтверждаю, а продолжаю мысль, то есть действие развивается дальше. Это как бы сплошное произведение, в котором музыкальные и танцевальные номера идут единым целом, и нет номерной системы. Если в оперетте - музыкальный номер, то в мюзикле его, как такового, нет. Там один музыкальный номер переходит в другой. Когда я стал работать в Рижском театре оперетты, театр часто обращался к мюзиклу, и уже тогда было довольно много постановок мюзиклов, причем не только зарубежных, но и отечественных авторов. А надо заметить, многие говорят о появлении в России мюзикла только сейчас. На самом деле мюзикл существует с 30-х годов, уже 70 лет! Однако, это не мешает большинству полагать, что у нас не было мюзикла... Ну, как же не было! На самом деле, в настоящем виде он к нам проник в 60-70-е годы, и во многих театрах страны шли "Скрипач на крыше", "Вестсайдская история", "Моя прекрасная леди", "Обещание обещания", "Пенелопа" и многое-многое другое. Но их не выделяли, что вот это - мюзикл! Просто шел музыкальный спектакль в театре музыкальной комедии, в театре оперетты. Единственное, что Запад внес, наверное, - микрофонное исполнение. Для чего? Мне кажется, что здесь можно провести некоторое различие с опереттой, которая рассчитана больше на акустический звук - когда огромный зал и человек поет без микрофона. Он поет, и так как ему надо озвучить такое пространство без микрофона, естественно многие номера исполняются по-оперному и совершенно другой манерой пения. Потому что, если будет использована эстрадная манера подачи звука, то его не будет слышно, он не пробьет 60 человек оркестра, сидящих впереди. А мюзикл позволил человеку очень доверительно, очень чувственно исполнять музыкальные номера из-за микрофона. И поэтому создавать более искренние, более человечные эмоции, конечно, может мюзикл. Однако я считаю, что работать в этом жанре могут не все. Он требует свободного пения, но как бы в рисунке. А большинство певцов оперетточных, классических этого не умеют. Ведь в опере такое "качание фраз" не пройдет, там все необходимо ритмически точно исполнять. Эстрада... да, эстрада ближе к этому, но мюзикл всегда требует голоса. Его нельзя спеть человеку, не имеющему голоса. Если на эстраде человек может не иметь голоса и петь, потому что эстрада - это явление другого плана. Там не столько голос важен, не столько музыкальная фактура, сколько сам человек. Если он интересен, он может и хрипеть, и сипеть. Если это явление, если оно привлекает людей, то оно должно иметь место и быть. А в мюзикле такое недопустимо, потому что в нем все равно необходимо петь, потому что лирическое произведение, написанное талантливым композитором, достаточно сложно исполнить. Нужно уметь тянуть голос, тянуть длинные ноты, брать высокие. А многие пытаются петь на двух нотах, ну не все, конечно, но многие. Почему часто в драматических театрах такая проблема с исполнителями? Народу много вроде бы поющего! Но вокально с этим далеко не все могут справиться. Потому что при всем том, что микрофоны и прочее, вроде бы особо стараться-то и не нужно, это сложное вокальное произведение, а поскольку все исполняется в живую, то ты не можешь, как на эстраде, под фанеру рот открыть. Нужно каждый день петь, как говорится, живьем, и даже 2 спектакля в день - это нагрузка колоссальная. Ты сегодня отыграл, а завтра снова петь: значит, ты должен быть в форме, голос должен быть выносливый, хорошо поставленный. К сожалению, часто бывает так, что вышел человек и - как умею, так и двигаюсь, как умею, так и пою. Конечно же, в мюзикле огромное значение имеет талант актерский, но..., если ты не справишься с вокальной партией, то и драматически ничего не выйдет. Ведь, если есть проблема в пении, значит, ты не будешь свободно выражать эмоции, ты будешь думать, как бы допеть до конца! И в целом музыкальный театр требует очень большого таланта - актерского, движения, танца и вокала. У нас, конечно, существует школа, и выпускает людей, которые владеют этим, просто не очень много мюзиклов создается, хотя за последнее время повысился интерес и стремление в этом участвовать. Вот "Метро", например, это - молодые ребята, которые все в живую поют, - значит, может молодежь заниматься этим жанром! А когда говорят, что у нас некому петь, это неправда. Просто когда люди не хотят видеть, что существуют таланты, а только раскручивают своих родственников да знакомых, это - порочная практика... Я вообще считаю, что будущее за музыкальным театром, потому что социальная основа ушла из драмы и музыка преображает сюжет, даже трагические произведения звучат иначе: там есть оптимизм, какая-то ирония, как в жизни - мы плачем, смеемся одновременно. У нас нет такого, что вот, все - трагедия, и рыдаем 24 часа в сутки. Не бывает такого. И в жанре музыкального театра человек все время напевает, смеется, это живой жанр. И чем труднее персонажу, тем он эмоциональнее, оптимистичнее. И зритель пойдет на музыкальный спектакль, потому что музыка, голос - это дар Божий, который мало кому дан, а если уж дан, то он должен трогать и волновать. Есть места драматические, которые человек обязательно понимает, а вокальные - ну поймет рано или поздно. Просто мало денег вкладывают у нас в музыкальный театр, если бы этим, действительно, занимались больше, то в Москве было очень много хороших, интересных мюзиклов. О спектакле "Сибирские янки" "Сибирские янки" написал Юлий Взоров, эмигрант, который жил в Америке, в Канаде. И он сделал все по канонам американского мюзикла. Спектакль очень долбали, говорили, что сюжет какой-то не такой. Всем хотелось, чтобы это были "Три сестры" Чехова или Достоевского "Идиот"! Там была сказка (зачастую мюзиклы по сюжету несут элементы сказки). Есть даже такое понятие - "мюзикл Золушки". Например, сама "Золушка", "Смешная девчонка", "Моя прекрасная леди". Есть, например, "биографический мюзикл", где рассказано о судьбе, например, какого-нибудь персонажа. Существует просто танцевальное ревю, где все построено на танцевальных номерах. И сюжетных линий не так уж много, существует десяток фабул и только, а сам сюжет повторяется, и в основе любого музыкального произведения лежит любовь. Ничего нового человек еще не придумал. "Сибирские янки" - обыкновенный мюзикл. Любой человек мечтает о счастье, также и здесь - таксист (Юрий), который был в России литератором, уехал в Америку, но все же его талант его не оставляет. Мысленно оставаясь наедине с собой, он грезит о возвращении в страну, к своей профессии. И к нему приходит как бы искусительница - Муза, которая является олицетворением судьбы. Она бросает его в разные стороны - то помогает его друзьям, то заставляет деньги найти и потом он в тюрьму попадает. И в финале Юрий приходит к тому, что заниматься надо тем, к чему лежит душа. Криминального ничего в этом не было, но спектакль дружно обвиняли в том, что нет сюжета, нет драмы. А драма заключается в самом человеке. Очень многим мюзикл нравился, и люди приходили снова и снова, но заманить на него их было почему-то сложно. Может, конечно, название не привлекало. Правда, потом поменяли на "Такси в Атлантик-Сити", но было уже поздно - спектакль сняли. Я считаю, что это было одно из первых оригинальных произведений музыкального жанра, написанных специально для театра, в частности, для Московской оперетты. И была очень хорошая, мелодичная музыка, но не было раскрутки. Где бы на радио она не звучала, все удивлялись: "Ой, какая красивая музыка, а что это за музыка?" Наверно, если бы это был антерпризный спектакль, не в стенах оперетты, то я думаю, он вызвал бы больший резонанс, потому что к оперетте есть предвзятое отношение у критиков, у определенной элиты, которая ненавидит ее. У нас же считается хорошим тоном не любить оперетту. И все критики, которые приходят на мюзикл, они даже не понимают, как это должно быть. Сразу: "Это не мюзикл". А что это такое? Вот спросите у любого критика, а что такое мюзикл. Они не знают что это такое, но "это не мюзикл"! И когда я приехал на Бродвей и посмотрел несколько спектаклей, я был удивлен, потому что это мне больше даже напомнило оперетту, чем эстраду. Там даже нет никакого ощущения микрофона. Такое впечатление, что все поют живыми голосами, слегка подзвученными, играют так же, как у нас в театре. Я смотрел "Фантом в опере" и "Мисс Сайгон". Даже сложилось впечатление, что я мог бы это сыграть практически без особой подготовки. И "Сибирские янки", снова возвращаясь, это был спектакль, созданный по канонам американских мюзиклов. Может быть, он бы и шел, если бы не шло "Метро", потому что театру сложно эксплуатировать 2 таких мюзикла, поскольку там и декорации были сложные, созданные Борисом Красновым, и долго они ставились. А эксплуатировать настоящий мюзикл - это очень дорого, поэтому нашему театру это не под силу. На Западе часто театр строится под мюзикл: если в "Фантоме" люстра падает, свечи, когда сам Фантом плывет под землей, исчезают, или замок рушится, то на любой сцене сделать это невозможно. Нужна специально оборудованная сцена. А когда в репертуаре 15 спектаклей, то очень сложно заниматься постоянным переоборудованием сцены. О зрителе Наш, московский, зритель более консервативный, потому что он везде хочет видеть классику, а мюзикл должен быть современным, отвечать духу времени. И мне интересен, в первую очередь, молодой зритель, который хочет оптимально сочетать все направления современного музыкального театра, потому что, в любом случае, будущее за музыкальными постановками. Я думаю, что у нас будут создаваться достойные мюзиклы, привлекающие, искренне привлекающие, публику в театр. Роли в театре Рижский театр оперетты: "В начале мая" (Миша Капустин) "Моя прекрасная леди" (Фредди) "Доротея" (Антонио) "Оле Лукойе" (Кристиан) "Сильва" (Бони, Эдвин) "Марица" (Зупан) "Веселая вдова" (Россильон) "Цыганская любовь" (Йонель) "Гавайский цветок" (Принц Лило Таро, Джим Бой) "Мадам Фавар" (Гектор) "Песня пустыни" (Бенджамин) "Золушка" (Принц) "Кот в сапогах" (Пьер) "Скрипач на крыше" (Федька) "Не теряйся, папочка" (Фредерик) "Пышка" (Прусский офицер) Музыкальная компания Германа Сада: "Джаз-Класс!" (Он) "Кафе "Квартал"" (Виктор) Московская оперетта: "Принцесса цирка" (Тони) "Граф Люксембург" (Бриссар) "Джулия Ламберт" (Роджер, Томас) "Сокровища капитана Флинта" (доктор Ливси, Мерри) "Королева Чардаша" (Бони) "Примадонна" (Герцог Грамон Кадрусс) "Женщина и мужчины" "Джентльмен удачи" "Такси в Атлантик-сити" (Юрий) 1996 г. "Веселая вдова" (Каскада) 1997 г. "Мирандолина" (Фабрицио) 1998 г. "Джейн" (Гилберт Мэйсон) 1999 г. "Марица" (Зупан) 2000 г. Роли в кино "Любовь.ru" (Найджел Томпсон) 2001 г. Фотографии Виктор Богаченко. Виктор Богаченко. Виктор Богаченко. На съемках телесериала "Любовь.ru". В. Богаченко и И. Ливанова. На съемках телесериала "Любовь.ru". На съемках телесериала "Любовь.ru". "Веселая вдова". Де Каскада (В. Богаченко), Ганна Главари (Е. Зайцева). "Веселая вдова". Де Каскада (В. Богаченко). "Джейн". Джейн (Т. Шмыга), Гилберт Мэйсон (В. Богаченко). "Джулия Ламберт". Джулия Ламберт (Т. Шмыга), Томас Феннел (В. Богаченко). "Мирандолина". Мирандолина (М. Коледова), Фабрицио (В. Богаченко). "Мирандолина". Фабрицио (В. Богаченко), Мирандолина (М. Коледова), Кавалер Рипафратта (С. Алимпиев). "Принцесса цирка". Тони (В. Богаченко), Мари (Т. Константинова). "Принцесса цирка". Тони (В. Богаченко), Мари (Т. Константинова). "Сибирские янки". Муза (Е. Зайцева), Юрий (В. Богаченко). "Сибирские янки". Юрий (В. Богаченко). "Сибирские янки". Юрий (В. Богаченко). "Сибирские янки". Юрий (В. Богаченко), Сеня (И. Большаков). © Мюзикл Арт Проект, 2001. Вся информация, размещенная на сайте, является собственностью создателей. Использование материалов сайта в любом виде запрещено и является нарушением прав интеллектуальной собственности.