Александр Бобровский - Актеры мюзикла

О себе

Я обрадовал мир своим появлением на свет в 1960 году. С детства интересовался какими-то машинами, механизмами, то есть о театре даже не помышлял. Был я жутко хулиганистый, "шпанообразный", если можно так сказать. Потому плохо учился. Когда я сдавал экзамены после восьмого класса, у меня ничего не получалось. Я пришел поговорить с учительницей. Она спросила меня: "Ты ведь собираешься уйти из школы?" "Да, - говорю, - собираюсь в техникум поступать". Она спокойно так отвечает: "Протри портреты на стенах, я тебе три балла поставлю". Я смахнул пыль с портретов великих писателей, получил троечку в аттестате. Этого было вполне достаточно, чтобы поступить в Московский станко-инструментальный техникум на специальность "техник-технолог автоматических линий по холодной обработке металла резанием". Вот такая незатейливая профессия!

Когда я учился на первом курсе, к нам пришел Виктор Васильевич Шимановский, который тогда работал в Московском Театре Миниатюр. Он вел у нас драмкружок. Именно этот человек и виноват в том, что я заразился вирусом театра на всю оставшуюся жизнь. Первая моя роль была очень интересной: служебная собака на границе. Вторая роль тоже связана с животным миром: это был стандартный капустный номер - маленькие лебеди. Вы меня можете в балетной пачке представить? Вот-вот! Потом уже появилась более серьезная роль. Мы сделали спектакль по Маяковскому и о Маяковском. Причем мы показывали его не агитатором, а романтичным, ранимым человеком, который безумно любил. Я сыграл Маяковского. Следующая постановка - "Бременские музыканты", где мы просто ставили пластинку и под музыку открывали рот. Только у нас сюжет был немного изменен: Король был директор Филармонии, разбойники - женская часть хора имени Пятницкого. А мы - бродячие музыканты, которым надо было где-то выступить. Принцесса, соответственно, была дочерью директора. Я играл Трубадура. Тогда я для этой роли здорово подходил!

После окончания техникума, где я честно отучился все четыре года, я по совету Шамановского решил поступать в театральное училище. Я поступал во все ВУЗы, кроме ВГИКа. Везде прошел до подачи документов. Подавать решил в "Щуку". Тут экзамены, первый - сочинение, его я благополучно завалил. Меня совершенно спокойно брали в ГИТИС на курс Касаткиной, но я почему-то не пошел.

Возраст был армейский, я уже настроился на службу, и тут мне приходит письмо из Театра-студии "Арлекин", от Сергея Андреевича Мелконяна. У него я провел потрясающие полтора месяца и до сих пор считаю, что я счастливый человек - ведь я испытал на себе атмосферу театральной студии. Я отрабатывал восемь часов на заводе, точил какие-то детали, затем ехал в Дом на набережной (там, в подвальчике находилось помещение, где мы репетировали) и до двенадцати ночи или до часа занимался. У нас было все по-взрослому: сценическая речь, актерское мастерство, танец. Но все это в какой-то другой атмосфере. У нас не было закулисных интриг, все друг друга любили, все было как-то легко, по-семейному. Уходя с репетиций, мы долго не могли расстаться: стояли у станции метро "Александровский сад" и пели под гитару, разыгрывали этюды. Вся эта прекрасная жизнь продолжалась до 30 октября, когда меня забрали в армию.

После службы я целенаправленно шел поступать в "Щуку". За два года я почитал книги о Вахтангове и полностью проникся этой школой. Я считаю, что она по праву считается лучшей в мире. Итак, поступал я уже с уверенностью в себе. Кстати, это очень важное качество для актера. Если его нет, то надо его воспитывать, иначе ничего не получится. Надо мыслить так: "Ты и никто другой", тогда будут все шансы на успех. Тогда актер сможет завладеть публикой полностью. Может, такая позиция покажется кому-то неправильной, но мне она помогла.

Я поступил на курс Марьяны Рубеновны Тер-Захаровой. Со мной вместе учились Сергей Чонишвили, Евгений Воскресенский, Людмила Артемьева. С Жигуновым мы пересеклись: он с нами последний курс оканчивал.

В 1986 году я заканчиваю училище. Начинаются показы для "продажи" актеров в театры. Да, у нас немного проститутская профессия в этом отношении: мы ходили и "продавались". Меня тогда брали в Севастопольский театр, в Мурманск, Гончаров брал. Мне никуда не хотелось, но я особенно не следил за ситуацией: будь, что будет. И вот завтра уже вручение дипломов, а сегодня - последний показ в Театре имени Моссовета. На показ опаздывала концертмейстер. Мы ждали, а пока перед нами показывалась Табакерка. Я уже уставал ждать и тут вспомнил, что у меня с собой есть маленькая бутылочка портвейна. Взял ее, так как знал, что в любом случае (с горя или с радости) я ее выпью. Я время от времени делал глоточки и за полтора часа уже абсолютно успокоился и в таком настроении вышел показываться. Потом, когда Павел Осипович подошел ко мне и сказал: "У нас для вас работа найдется", я был вне себя от счастья. Пошел на Патриаршие пруды, долго сидел там и обдувался ветром. Наслаждался!

Во время учебы Сергей Яковенко - мой преподаватель по вокалу - говорил, что у меня есть все данные, чтобы заниматься только вокалом. Затем я мало, но плодотворно занимался с Натальей Дмитриевной Шпиллер, лауреатом всех мыслимых и немыслимых премий, прекрасной певицей, бывшей солисткой Большого театра и просто удивительным человеком. По счастливой случайности она была бабушкой моего друга, актера нашего театра Андрея Рапопорта. Она ругала меня за то, что я зарываю в землю талант, и говорила, что через полгода занятий у меня было бы отделение в Большом театре. Но я всегда всем говорил, что "я другому отдана и буду век ему верна". Заниматься только пением - нет, это не мое. И потом... я пел всегда! Но сколько себя помню, никогда специально этому не учился.

Когда мне задают вопрос: "Откуда у вас такой поставленный голос?", я обычно в ответ рассказываю такую историю... В детстве я проводил лето на дачном участке моего дяди. Тогда была такая мода: всем такие участки раздавать, мой дядя и получил его в огромном поселке. И вот представляйте себе: участок наш на одной стороне поселка, а я убегаю на другой край к другу. Когда бабушка готовила обед, она обычно звала меня: "Саша! Иди обедать!" Я ей что-то отвечал, тоже очень громко. Видимо с тех пор у меня и заложена основа для такого голоса. Я вообще люблю говорить издалека, так, чтобы слышно было.

Вообще, пение - удивительная вещь. Точно так же, как и стихи. Почему вдруг драматург начинает писать стихами? Потому что эмоционального подъема обычной речи просто не хватает. А пение - это высшее состояние. Кто-то очень правильно озаглавил его: "протяжная речь повышенной эмоциональности". Это действительно так!

О мюзикле

Я не видел и не собираюсь смотреть ни "Метро", ни "Норд-Ост", так как заранее знаю, что это плохо. Когда они пытаются назвать то, что они делают, мюзиклом, то уже врут. В русском языке есть другое, более подходящее слово "водевиль". К жанру мюзикла ближе моссоветовский "Иисус", да и то он у нас драматургирован. Русский человек силен душой, а американцы - эффектами, техником. Поэтому каждый должен заниматься своим делом. С нашим репертуарным театром нам очень сложно усвоить бродвейскую систему, да и зачем? Единственная возможность увидеть на русской сцене мюзикл, это делать его с таким подходом, как сейчас делается "Нотр-Дам". То есть на сцену переносится точная копия французского спектакля, но с нашими артистами. Надеюсь, что у них все получится.

В России, наверняка, есть талантливые люди, которые могли бы сделать нечто, похожее на мюзикл, но все равно чистого жанра мы не получим. Это не для нашей почвы: ну, не работают здесь западные традиции!

О спектакле "Иисус Христос-суперзвезда"

К идее поставить "Суперзвезду", я отнесся с недоверием, так как считал тогда и считаю сейчас, что мы не сможем сыграть такой спектакль. Во-первых, у нас не было актеров специально для мюзикла. Во-вторых, у нас был жутко неудобный текст: русские слова не совпадали с английской музыкой. Это очень неудобно! Поэтому у меня было множество сомнений: либо надо такие спектакли делать на очень высоком уровне, как американцы, например, либо не делать их вообще. Но, несмотря на все сомнения, спектакль идет, и, что парадоксально, идет с успехом!

Я не могу сказать, что меня смущает сюжет и герои нашего спектакля. Да, присутствует некий страх, когда речь идет непосредственно о вере. Если роль идет вразрез с моими убеждениями, я не буду за нее браться, ведь в таком случае может что-то произойти. У нас был один такой спектакль... Там люди трактовали Слово Божие по-своему, не имея на это никакого права, за что и были наказаны. Спектакль оказался с трагичными последствиями. Так что я просто опасаюсь гнева Всевышнего и не играю такие роли.

С самого появления спектакля "Иисус Христос - суперзвезда" я хотел играть Пилата. Но сейчас думаю, что десять лет назад эта роль у меня не получилась бы. Тогда я скопировал бы Пилата, которого видел в фильмах. А сейчас я все же приношу что-то свое.

О спектакле "Шиворот-навыворот"

Несмотря на то, что этот спектакль - сказка, нельзя давать себе поблажек! Ведь только со стороны кажется, что все легко и просто! На самом деле все сложнее, чем в том же "Иисусе". И по движению, и по вокалу.

В сказке уже заложена эмоциональная высота, а нам надо передать ситуацию так, чтобы ее поняли дети. А дети - самые суровые зрители. Им нельзя подсунуть какую-то туфту или что-то облегченное. Сказки - самые сложные, но и самые интересные спектакли. Еще в таких постановках важна компания. У нас, слава Богу, таковая имеется!

Вообще музыка помогает передавать все чувства и события. Когда у нас были гастроли во Франции, в спектакль ввели двух франкоговорящих скоморохов, которые объясняли, что произойдет на сцене, а только потом шла музыка. И дети все равно нормально реагировали, аплодировали, танцевали перед сценой, еще что-то творили! Однажды я увидел как маленький мальчик, сидящий во втором ряду постоянно целился в плохих героев из какого-то неимоверного бластера: хотел Ваню защитить! Это было так смешно, что я на сцене чуть не раскололся! Одним словом, гастроли прошли с успехом!

Фотографии

Александр Бобровский. Ахтуба.
Александр Бобровский. Дания. Замок Эльсинор.
Александр Бобровский. Париж.
Александр Бобровский. Дания.
"Иисус Христос - суперзвезда". Понтий Пилат (А. Бобровский).
Александр Бобровский.

©Мюзикл Арт Проект, 2001 - 2003.
Вся информация, размещенная на сайте, является собственностью создателей. Использование материалов сайта в любом виде запрещено и является нарушением прав интеллектуальной собственности.


Александр Бобровский
		О себе О мюзикле О спектакле "Иисус Христос - суперзвезда" О спектакле "Шиворот-навыворот" Фотографии

О себе Я обрадовал мир своим появлением на свет в 1960 году. С детства интересовался какими-то машинами, механизмами, то есть о театре даже не помышлял. Был я жутко хулиганистый, "шпанообразный", если можно так сказать. Потому плохо учился. Когда я сдавал экзамены после восьмого класса, у меня ничего не получалось. Я пришел поговорить с учительницей. Она спросила меня: "Ты ведь собираешься уйти из школы?" "Да, - говорю, - собираюсь в техникум поступать". Она спокойно так отвечает: "Протри портреты на стенах, я тебе три балла поставлю". Я смахнул пыль с портретов великих писателей, получил троечку в аттестате. Этого было вполне достаточно, чтобы поступить в Московский станко-инструментальный техникум на специальность "техник-технолог автоматических линий по холодной обработке металла резанием". Вот такая незатейливая профессия! Когда я учился на первом курсе, к нам пришел Виктор Васильевич Шимановский, который тогда работал в Московском Театре Миниатюр. Он вел у нас драмкружок. Именно этот человек и виноват в том, что я заразился вирусом театра на всю оставшуюся жизнь. Первая моя роль была очень интересной: служебная собака на границе. Вторая роль тоже связана с животным миром: это был стандартный капустный номер - маленькие лебеди. Вы меня можете в балетной пачке представить? Вот-вот! Потом уже появилась более серьезная роль. Мы сделали спектакль по Маяковскому и о Маяковском. Причем мы показывали его не агитатором, а романтичным, ранимым человеком, который безумно любил. Я сыграл Маяковского. Следующая постановка - "Бременские музыканты", где мы просто ставили пластинку и под музыку открывали рот. Только у нас сюжет был немного изменен: Король был директор Филармонии, разбойники - женская часть хора имени Пятницкого. А мы - бродячие музыканты, которым надо было где-то выступить. Принцесса, соответственно, была дочерью директора. Я играл Трубадура. Тогда я для этой роли здорово подходил! После окончания техникума, где я честно отучился все четыре года, я по совету Шамановского решил поступать в театральное училище. Я поступал во все ВУЗы, кроме ВГИКа. Везде прошел до подачи документов. Подавать решил в "Щуку". Тут экзамены, первый - сочинение, его я благополучно завалил. Меня совершенно спокойно брали в ГИТИС на курс Касаткиной, но я почему-то не пошел. Возраст был армейский, я уже настроился на службу, и тут мне приходит письмо из Театра-студии "Арлекин", от Сергея Андреевича Мелконяна. У него я провел потрясающие полтора месяца и до сих пор считаю, что я счастливый человек - ведь я испытал на себе атмосферу театральной студии. Я отрабатывал восемь часов на заводе, точил какие-то детали, затем ехал в Дом на набережной (там, в подвальчике находилось помещение, где мы репетировали) и до двенадцати ночи или до часа занимался. У нас было все по-взрослому: сценическая речь, актерское мастерство, танец. Но все это в какой-то другой атмосфере. У нас не было закулисных интриг, все друг друга любили, все было как-то легко, по-семейному. Уходя с репетиций, мы долго не могли расстаться: стояли у станции метро "Александровский сад" и пели под гитару, разыгрывали этюды. Вся эта прекрасная жизнь продолжалась до 30 октября, когда меня забрали в армию. После службы я целенаправленно шел поступать в "Щуку". За два года я почитал книги о Вахтангове и полностью проникся этой школой. Я считаю, что она по праву считается лучшей в мире. Итак, поступал я уже с уверенностью в себе. Кстати, это очень важное качество для актера. Если его нет, то надо его воспитывать, иначе ничего не получится. Надо мыслить так: "Ты и никто другой", тогда будут все шансы на успех. Тогда актер сможет завладеть публикой полностью. Может, такая позиция покажется кому-то неправильной, но мне она помогла. Я поступил на курс Марьяны Рубеновны Тер-Захаровой. Со мной вместе учились Сергей Чонишвили, Евгений Воскресенский, Людмила Артемьева. С Жигуновым мы пересеклись: он с нами последний курс оканчивал. В 1986 году я заканчиваю училище. Начинаются показы для "продажи" актеров в театры. Да, у нас немного проститутская профессия в этом отношении: мы ходили и "продавались". Меня тогда брали в Севастопольский театр, в Мурманск, Гончаров брал. Мне никуда не хотелось, но я особенно не следил за ситуацией: будь, что будет. И вот завтра уже вручение дипломов, а сегодня - последний показ в Театре имени Моссовета. На показ опаздывала концертмейстер. Мы ждали, а пока перед нами показывалась Табакерка. Я уже уставал ждать и тут вспомнил, что у меня с собой есть маленькая бутылочка портвейна. Взял ее, так как знал, что в любом случае (с горя или с радости) я ее выпью. Я время от времени делал глоточки и за полтора часа уже абсолютно успокоился и в таком настроении вышел показываться. Потом, когда Павел Осипович подошел ко мне и сказал: "У нас для вас работа найдется", я был вне себя от счастья. Пошел на Патриаршие пруды, долго сидел там и обдувался ветром. Наслаждался! Во время учебы Сергей Яковенко - мой преподаватель по вокалу - говорил, что у меня есть все данные, чтобы заниматься только вокалом. Затем я мало, но плодотворно занимался с Натальей Дмитриевной Шпиллер, лауреатом всех мыслимых и немыслимых премий, прекрасной певицей, бывшей солисткой Большого театра и просто удивительным человеком. По счастливой случайности она была бабушкой моего друга, актера нашего театра Андрея Рапопорта. Она ругала меня за то, что я зарываю в землю талант, и говорила, что через полгода занятий у меня было бы отделение в Большом театре. Но я всегда всем говорил, что "я другому отдана и буду век ему верна". Заниматься только пением - нет, это не мое. И потом... я пел всегда! Но сколько себя помню, никогда специально этому не учился. Когда мне задают вопрос: "Откуда у вас такой поставленный голос?", я обычно в ответ рассказываю такую историю... В детстве я проводил лето на дачном участке моего дяди. Тогда была такая мода: всем такие участки раздавать, мой дядя и получил его в огромном поселке. И вот представляйте себе: участок наш на одной стороне поселка, а я убегаю на другой край к другу. Когда бабушка готовила обед, она обычно звала меня: "Саша! Иди обедать!" Я ей что-то отвечал, тоже очень громко. Видимо с тех пор у меня и заложена основа для такого голоса. Я вообще люблю говорить издалека, так, чтобы слышно было. Вообще, пение - удивительная вещь. Точно так же, как и стихи. Почему вдруг драматург начинает писать стихами? Потому что эмоционального подъема обычной речи просто не хватает. А пение - это высшее состояние. Кто-то очень правильно озаглавил его: "протяжная речь повышенной эмоциональности". Это действительно так! О мюзикле Я не видел и не собираюсь смотреть ни "Метро", ни "Норд-Ост", так как заранее знаю, что это плохо. Когда они пытаются назвать то, что они делают, мюзиклом, то уже врут. В русском языке есть другое, более подходящее слово "водевиль". К жанру мюзикла ближе моссоветовский "Иисус", да и то он у нас драматургирован. Русский человек силен душой, а американцы - эффектами, техником. Поэтому каждый должен заниматься своим делом. С нашим репертуарным театром нам очень сложно усвоить бродвейскую систему, да и зачем? Единственная возможность увидеть на русской сцене мюзикл, это делать его с таким подходом, как сейчас делается "Нотр-Дам". То есть на сцену переносится точная копия французского спектакля, но с нашими артистами. Надеюсь, что у них все получится. В России, наверняка, есть талантливые люди, которые могли бы сделать нечто, похожее на мюзикл, но все равно чистого жанра мы не получим. Это не для нашей почвы: ну, не работают здесь западные традиции! О спектакле "Иисус Христос-суперзвезда" К идее поставить "Суперзвезду", я отнесся с недоверием, так как считал тогда и считаю сейчас, что мы не сможем сыграть такой спектакль. Во-первых, у нас не было актеров специально для мюзикла. Во-вторых, у нас был жутко неудобный текст: русские слова не совпадали с английской музыкой. Это очень неудобно! Поэтому у меня было множество сомнений: либо надо такие спектакли делать на очень высоком уровне, как американцы, например, либо не делать их вообще. Но, несмотря на все сомнения, спектакль идет, и, что парадоксально, идет с успехом! Я не могу сказать, что меня смущает сюжет и герои нашего спектакля. Да, присутствует некий страх, когда речь идет непосредственно о вере. Если роль идет вразрез с моими убеждениями, я не буду за нее браться, ведь в таком случае может что-то произойти. У нас был один такой спектакль... Там люди трактовали Слово Божие по-своему, не имея на это никакого права, за что и были наказаны. Спектакль оказался с трагичными последствиями. Так что я просто опасаюсь гнева Всевышнего и не играю такие роли. С самого появления спектакля "Иисус Христос - суперзвезда" я хотел играть Пилата. Но сейчас думаю, что десять лет назад эта роль у меня не получилась бы. Тогда я скопировал бы Пилата, которого видел в фильмах. А сейчас я все же приношу что-то свое. О спектакле "Шиворот-навыворот" Несмотря на то, что этот спектакль - сказка, нельзя давать себе поблажек! Ведь только со стороны кажется, что все легко и просто! На самом деле все сложнее, чем в том же "Иисусе". И по движению, и по вокалу. В сказке уже заложена эмоциональная высота, а нам надо передать ситуацию так, чтобы ее поняли дети. А дети - самые суровые зрители. Им нельзя подсунуть какую-то туфту или что-то облегченное. Сказки - самые сложные, но и самые интересные спектакли. Еще в таких постановках важна компания. У нас, слава Богу, таковая имеется! Вообще музыка помогает передавать все чувства и события. Когда у нас были гастроли во Франции, в спектакль ввели двух франкоговорящих скоморохов, которые объясняли, что произойдет на сцене, а только потом шла музыка. И дети все равно нормально реагировали, аплодировали, танцевали перед сценой, еще что-то творили! Однажды я увидел как маленький мальчик, сидящий во втором ряду постоянно целился в плохих героев из какого-то неимоверного бластера: хотел Ваню защитить! Это было так смешно, что я на сцене чуть не раскололся! Одним словом, гастроли прошли с успехом! Фотографии Александр Бобровский. Ахтуба. Александр Бобровский. Дания. Замок Эльсинор. Александр Бобровский. Париж. Александр Бобровский. Дания. "Иисус Христос - суперзвезда". Понтий Пилат (А. Бобровский). Александр Бобровский. ©Мюзикл Арт Проект, 2001 - 2003. Вся информация, размещенная на сайте, является собственностью создателей. Использование материалов сайта в любом виде запрещено и является нарушением прав интеллектуальной собственности.