Седьмой клон

"Нотр-Дам де Пари" Москва во вторник смотрела практически в оригинале

Мюзикл, который наши СМИ объявили устаревшим и немодным, переживает неожиданный бум. "Метро" в Московской оперетте ввело новые технологии и начало формировать для жанра актерскую школу. "Губы" Александра Журбина удачно обкатали его в "офф-бродвейском" варианте на сцене Театра Луны. "Норд-Ост" стал первым опытом стационарного отечественного мюзикла бродвейского размаха, ежедневного проката и все еще не превзойденного технического уровня. "Нотр-Дам де Пари" включил Москву в почетный пул мировых "столиц мюзикла".

Стать участником пула - значит поставить дело на поток. "Большой мюзикл" подобен кино, которое можно развозить в банках и, дублировав, показывать массовым тиражом. Только роль пленки выполняют актеры, натренированные повторять нью-йоркский или лондонский оригинал в Риме или Торонто во всех деталях костюмов и мизансцен. Я пришел с премьеры седьмого клона "Нотр-Дам де Пари" в московском Театре оперетты, включил DVD с записью "Нотр-Дам" парижского - и спектакль продолжился, точно тот же, вплоть до оборок на рукавах Фролло и фирменных поз Квазимодо, только лица были чуть другими (хотя типажи - теми же), пели уже по-французски и на экране был многотысячный парижский Дворец конгрессов, где мощному звуковому валу было вольготнее, чем в зале на Дмитровке.

Над этим можно иронизировать, этим можно восхищаться, но это - как внедрение компьютера: театр ставится на индустриальную ногу и приспосабливается к гигантским аудиториям современного шоу-биза. Чтобы увидеть французскую сенсацию в плоти, поте и брейк-дансах, не нужно лететь в Париж.

Сверив обе версии, я нашел, что они идентичны. Хотя на сцене живые люди и варианты неизбежны: вот эта актриса в Париже экзотичнее, а у нас - зато красивее. Гару, парижский Квазимодо, физиологичен и пускает слюни - наш Петкун чувственнее и в заданном рисунке роли нашел свою повадку: этот горбун наивнее, в нем есть детская обиженность жизнью, он не отрешенное от мира чудище без возраста, а живой мальчуган - трогательно ищет общения, милосердия, тянется к толпе и красоте. Русская Эсмеральда Светлана Светикова миниатюрнее парижской и танцует с восточным акцентом - наверно, хореограф заподозрил в России родину танца живота. Владимир Дыбский в роли Гренгуара - чуть более манерный двойник парижанина Брюно Пелетье. Антон Макарский - Феб - двойник Патрика Фьори, только импульсивней, беспощадней, и в нем больше хороших амбиций будущей звезды. Наша Флер де Лис переигрывает квелую французскую - Анастасия Стоцкая уже блеснула в роли новой Лолиты в мюзикле "Губы" (по Набокову) и теперь работает с уверенностью мастера. Открытием обеих версий стал Клопен: в Париже это был мулат Люк Мервиль, в Москве - сын корейца и грузинки Сергей Ли; оба представляют разные этнические типы, и характеры выходят разные, возможно, самые сильные в спектакле. Ли пластичнее, в нем восточная ярость сочетается с проникновенностью, голос богат оттенками (поет сердцем - говорили о таких). Фролло - как главный злодей - в Париже встречал вежливое равнодушие зала, зато в Москве Александр Маракулин сорвал успех - в нем чувствуется хорошая оперная школа. Что в данном случае важно: музыка, хотя неровна и попсова, но сложна, и многие в первый вечер с разбегу ввинчивались между нот.

В целом команда сложилась первоклассная. В нее без зазоров вписались профессиональные акробаты, которые с ловкостью кошек гуляют по стенам и задают взрывной темп в эффектных хореографических сценах. Стало ясно, что за пару лет в Москве возникла полноценная культура мюзикла, и для нее уже есть актерские ресурсы. Есть и спрос - ни на Дубровку, ни на Дмитровку теперь не попасть.

Недостатки спектакля тоже вполне идентичны парижским - это пороки исходного материала. Ричард Кочанте и Люк Пламондон создали более концерт, чем драматическое действо. Музыка, лишенная развития, состоит из песен. Одни восхитительны ("Аve Maria", "Пой мне, Эсмеральда", "Belle"), другие как бы из другой оперы (парочка мелодий выдержана в стиле программы "В нашу гавань заходили корабли", что подчеркнуто более чем удачным текстом Юлия Кима). Вихрь первого акта сменяется статикой второго, здесь идут самоповторы, заметно и сопротивление самого Гюго: воздушный балет висельниц придает трагедии темных мстительных страстей почти пародийные тона. И, конечно, использование оркестровой фонограммы (тоже обусловленное авторами) автоматически выводит шоу из первого ряда мировых мюзиклов.

"Нотр-Дам", снискавший оглушительный успех в Париже и сурово встреченный прессой в Лондоне, у нас наверняка пойдет на ура - в силу энергетики и броскости этого парада молодых талантов. А тем временем Москва уже присматривается к "Чикаго" и "Призраку оперы".

Валерий Кичин

Оригинал: http://izvestia.ru/culture/article18428